Интервью журналу South Scope, февраль-март 2013 года в рубрике «Звезда месяца»
В последнее время Притхвирадж невероятно занят. Привлекательный молодой актер и продюсер, сын актрисы Маллики Сукумаран и покойного актера Сукумарана, младший брат феноменально разнопланового Индраджита, он теперь стал по-настоящему всеиндийским актером (ему не нравится, когда его называют «звездой»!). Дебютировав Болливуде с фильмом «О, Боже!», Притхвирадж сейчас в постоянных переездах из Кералы в Мумбай и обратно.
В интервью Унни Р Неиру Притхвирадж естественен, как никогда.
Расскажите нам о своем детстве и юности.
Мое детство было совершенно обычным. Нас с братом растили так, что мы едва осознавали звездный статус нашего отца, сложившийся в обществе. Мой папа был еще и профессором – до того, как стать актером, он преподавал английский язык. Думаю, всю свою жизнь он был более человеком науки, нежели актером. И мы оба воспитывались скорей как дети преподавателя, нежели как дети актера. Хорошо быть сыном отца-учителя и матери, происходящей из прославленной семьи, среди членов которой такие выдающиеся личности как Кайниккара Кумара Пиллаи. В 6ом классе жизнь круто изменилась, именно тогда я поступил в Школу Саиник. И передо мной открылся совсем иной мир. Думаю, со стороны моего отца отдать меня в эту школу было отличным решением, как и согласиться с ним, с моей стороны. Те пять лет, что я там провел, сформировали мою личность. В середине года, когда я учился в 10ом классе, умер мой папа, и я вынужден был сменить школу, и перевестись в Бхаратья Видья Бхаван. Эта школа была тоже очень хорошей и много мне дала. Именно там, благодаря внеклассным занятиям, открылись мои способности. Сначала я не хотел переходить в другую школу, поскольку начал искренне наслаждаться тем, что являюсь членом братства Саиник. Но, к сожалению, ты не можешь учиться в этой школе, приходя днем, а вечером уходя домой, это ведь школа-пансион. К тому моменту, когда папы не стало, мой брат уже жил в Тамил-Наду, изучая инженерное дело. И моя мать могла бы оказаться совсем одна. Поэтому я перевелся в другую школу. После 12го класса мне не пришлось столкнуться со сложностями в виде вступительных экзаменов, поскольку я не хотел быть ни врачом, ни инженером. Для продолжения образования я решил поехать в Австралию. Мне было в принципе все равно, на какой факультет поступать, так что я просто поехал, а там выбрал информационные технологии. Идея уехать в другую страну и жить самому по себе казалась мне очень авантюрной. Однажды, когда я был дома на летних каникулах, сэр Ранджит предложил мне роль в «Цветочном саде», так и началась моя карьера. Вот такой была моя жизнь, если в общих чертах.
Притхвирадж Сукумаран – это имя стало настоящим брендом. Вы предвидели это?
Нет, никогда не думал, что это произойдет! Я никогда не прилагал никаких усилий, чтобы стать кем-то, кроме актера, кем я и являюсь. Я не предпринимал никаких осознанных действий, чтобы превратиться в бренд, или чтобы мое имя с чем бы то ни было ассоциировали. Я всегда был просто самим собой. Люди, которые знали меня еще до того, как я стал актером, скажут вам, что я всегда был таким. То, как я говорю, какие слова использую в речи, мое отношение ко всему – хоть хорошее, хоть плохое – все это остается неизменным многие, многие годы. Я ничего в себе не менял по причине того, что стал актером. Меня пытались подвести к тому, что мне следует быть более «дипломатичным». Но если быть самим собой означает, что меня будут воспринимать определенным образом, то, полагаю, мне придется с этим жить, потому что я не могу изменить себя.
О чем Вы жалеете больше всего в жизни?
Только об одном – что рядом нет папы, и он не может увидеть мои достижения. Я знаю, что больше него никто не радовался бы и не праздновал мой успех. Я бы отдал все что угодно, лишь бы иметь возможность сесть и пропустить с папой по стаканчику, обсудив все, чего я добился.
Будучи частью малаяламского, тамильского, а теперь и хинди кинематографа, как Вы считаете, чего не хватает малаяламскому кино? Почему оно все время на шаг отстает?
Если говорить о том, чего недостает, то, я думаю, это режиссеры, сценаристы и актеры молодого поколения. Всего чуть более пяти лет назад, если бы Вы составили список топ-10 малаяламских режиссеров, не знаю, сколько бы там оказалось тех, кто младше сорока лет. И я думаю, это было серьезной проблемой. Никого не было из молодых, кто бы двигался вперед и снимал фильмы с современным взглядом на вещи. Если заглянуть в историю, самые потрясающие фильмы обрели форму или нашли вдохновение в современной действительности, которая существовала на тот момент. Эти фильмы создавались людьми, принадлежащими к тому современному обществу. Здорово, что в последние несколько лет можно наблюдать тенденцию появления большого количества молодежи, которое выходит за рамки привычного, и все это делает современное малаяламское кино невероятным. Кинематографисты настроены пробовать новое. Многие фильмы, включая такие как «Между ним и мной» и «Индийская рупия», становятся коммерчески успешными, и придают актерам смелости примерять новые образы. Могу Вас заверить, в этом году я также планирую экспериментировать, и это будут вполне новые образы. А что касается отставания малаяламского кино, то такого никогда не было. Оно всего лишь отражает иной тип эстетического восприятия, ведь в конечном итоге какое кино снимать всегда будет определяться тем, какое кино будут смотреть. Сейчас изменяется то, как мы смотрим кино и как его воспринимаем. А поскольку эстетика кино меняется, появляется необходимость в более содержательных фильмах. И это здорово! Более чем для кого-либо, это особенно замечательно для актеров. Мы начинаем делать нечто совершенно иное.
Семьдесят с лишним фильмов за плечами, но Вы продолжаете говорить, что против «звездности» в малаяламском кинематографе, почему?
Я действительно против звездности. Я был одним из немногих первых, и возможно первым заявившим об этом на телевидении. Так называемая концепция звездности должна прекратить свое существование в кинематографе. Я правда не думаю, что кино может сниматься должным образом, если весь фильм выстраивается вокруг одного актера. Даже в моем случае, когда продюсер получает мой график работы или я решаю поработать с каким-либо режиссером, мы обсуждаем подходящие даты для начала съемок, и после этого все начинает вращаться вокруг меня. И все остальные, работающие над фильмом, вынуждены приспосабливаться и подлаживаться под мое расписание. Таким кино не должно быть. Я действительно считаю, что в любой отрезок времени у каждого фильма должно быть множество вариантов. Я знаю, что за свою карьеру заставлял режиссеров ждать по 5-6 лет, чтобы в итоге сделать фильм. Никогда это не делалось намеренно. К сожалению, это происходит так: они мне предлагают сценарий, и я соглашаюсь работать в этом проекте, но только это уже энный сценарий, которому я говорю «да». И мне надо выполнить уже принятые на себя обязательства, прежде чем приступить к работе над этим фильмом. Классический пример – «Между ним и мной». Я ознакомился с идеей фильма восемь лет назад. В конечном итоге проект состоялся лишь в прошлом году, когда у меня закончились сложности с графиком съемок и определились возможности у Лала Джозе. Но если бы было множество вариантов выбора, то фильм был бы снят много лет назад. Это стало бы огромной потерей для меня, но если абстрагироваться и смотреть на ситуацию шире, я правда думаю, что так и должно было быть. Я искренне убежден, что тенденция выстраивать весь проект вокруг одного актера лишь по причине того, что он суперзвезда, неразумная и нездоровая.
Зачем нужна была эта попытка попасть в Болливуд, когда на юге Ваша карьера бьет ключом?
Это не было попыткой попасть в Болливуд. Я снимался в малаяламском фильме, когда ко мне обратился Анураг Кашияп и попросил взглянуть на сценарий. Я согласился. Они приехали и рассказали мне историю фильма, и мне она искренне понравилась. Кому-то «О, Боже» может понравиться, кому-то – нет. Но могу поспорить, никто не остался к фильму равнодушным. Вы не сможете назвать эту историю заурядной. Я был ошеломлен, слушая нечто подобное, но еще больше я был потрясен тем фактом, что кто-то вроде Рани Мукхерджи и Анурага Кашияпа решились на такой эксперимент. Для меня это было просто движением вперед. Будучи актером с послужным списком в 75-80 фильмов, когда слышишь что-то настолько новое, ты просто жаждешь поучаствовать в этом. Я всегда говорил и готов повторить, что я снялся бы в «О, Боже» даже если бы это был малаяламский фильм. Меня не беспокоит, что фильм не стал успешным. Это был чистой воды эксперимент. Я не смотрел на этот фильм, как на шанс оказаться в Болливуде. Рискуя показаться нескромным, скажу, что если бы я хотел сняться в фильме на хинди, я бы сделал это давным-давно, это вовсе не первый сценарий, который мне предлагали. Но это действительно первый сценарий, который меня зацепил, заставив меня почувствовать, что это что-то, чего я ранее не слышал. Тем, кто жаждет оказаться в Болливуде, это не составляет труда сделать. На хинди снимаются тысячи фильмов, так что подписаться на некоторые из них всегда можно. Иными словами, дело вовсе не в Болливуде, а в том, чтобы делать хорошее кино. В конечном итоге я должен быть счастлив, что, несмотря на то, какие результаты показал фильм «О, Боже!», люди заметили меня и осознали, что я – актер с богатым арсеналом ролей в южном кино. Я заканчиваю работу во втором фильме на хинди и уже обсуждаю третий. Здорово быть частью большей игры. На самом деле, когда ты снимаешься в фильме на хинди, больше людей увидит твою работу, нежели любой твой малаяламский или иной региональный фильм.
Вам не показалось, что фильм пропагандирует расизм? В нем Рани Мукхерджи произносит фразу, которая переводится как «Мне не нравятся светлокожие, только темнокожие». Вы не думали, что это может породить мысль, которая в конечном итоге побуждает к преступным и неприемлемым расистским высказываниям?
Рани Мукхерджи говорит: «Mujhe gore log nahi, kale log pasand hai», что означает «Мне не нравятся светлые люди, только темные»
(прим.переводчика: здесь игра слов – в вопросе журналиста слова с однозначным смыслом white-skinned (светлокожий), black-skinned (темнокожий), а Притхви в своей фразе использует fair вместо white-skinned, это слово со множеством значений, и включает «светлый», «русый, «белокурый», «честный», «хороший», «милый», а вместо слова black-skinned он говорит dark, у которого также разные значения, и кроме «смуглый», «темноволосый», «темный» слово означает еще и «мрачный», «плохой», «порочный». Поэтому фраза становится двусмысленной: Рани могла сказать и о цвете кожи, и о том, что ей не по душе хорошие парни, нравятся плохиши). С тех пор, как женские фантазии нашли свое отражение на бумаге, начиная от Шекспира до Хэмингуэя, и дальше к Миллсу и Буну, и к Джеймсу Хэдли Чейзу, разве идеальный, привлекательный мужчина не описывался как «высокий, мрачный и красивый»? Я не слышал, чтобы кто-нибудь описывал привлекательного мужчину как «высокого, миленького и красивого» (прим.переводчика: опять играет словами, теми же, что выше, выделяю отдельно слова). Вот где корни всего этого. Так что я искренне не понимаю, почему вдруг у этой фразы должен появиться расистский подтекст лишь потому, что ее произносит Рани Мукхерджи в фильме на хинди.
Какое положение в Болливуде обеспечил Вам фильм «О, Боже!»?
Как я уже сказал, я его рассматривал как один-единственный фильм, даже не думая, будет ли еще какой-то фильм на хинди. Меня заметили, и компания уровня Яш Радж Филмс, еще до релиза «О, Боже!» выказала достаточную уверенность во мне, предложив главную роль в одном из своих фильмов. Думаю, очевидно, что они сочли меня кем-то с большим потенциалом, в противном случае они роль бы мне не предложили. Отвечая на вопрос, какое положение у меня сейчас в Болливуде, я правда не знаю. Мне предлагают больше сценариев. Есть люди, которые, кажется, заинтересованы работать со мной. А я всего лишь надеюсь сниматься в большем количестве фильмов и быть частью осмысленного и содержательного кино в Болливуде. А пока я просто получаю удовольствие, и это сейчас в приоритете. Чего я действительно не хочу на данном этапе моей карьеры это подписаться на фильм и вдруг осознать, что я делаю что-то, чего бы лучше не делал. Я проходил через подобное раньше, и это случается по понятным причинам со многими, у кого за плечами всего 5-6 фильмов. Покуда я наслаждаюсь работой над фильмом и съемками, меня не заботит, как фильм покажет себя в плане кассовых сборов и что он мне даст как актеру. Я просто хочу делать то, что приносит мне удовольствие.
Расскажите нам, правда ли то, что Рани Мукхерджи поспособствовала появлению Вашей роли в фильме? Если верить слухам, она замолвила за Вас словечко.
У меня за плечами около 80 фильмов, и «Аурангзеб» - первый фильм, когда требовалось прослушивание. Со стороны Яш Радж Продакшнс все было очень мило. Однажды мне позвонил их директор по кастингу миссис Шану Шарма. Она ранее видела меня на съемках «О, Боже!». К слову, песня «Aga bai…» снималась в павильонах Яш Радж. Пока проходили съемки, она зашла поздороваться с Рани, поскольку они давние друзья. Тогда Шану Шарма впервые меня увидела, представилась и расспросила обо мне. Пару недель спустя она мне позвонила со словами, что Яш Радж планирует съемки нового фильма и сейчас проводится кастинг. Она спросила, интересно ли мне пройти прослушивание на роль. Я согласился. Приехал в Мумбай для этого. Они провели пробную съемку. И после этого неделю мистер Адитья Чопра отсматривал весь материал проб с разными актерами. Они дали мне эту роль, потому что я оказался лучшим. Если уж на то пошло, надо было бы мне проходить прослушивание, если Рани Мукхерджи меня рекомендовала?
В «О, Боже» мы смотрели на Вас топлесс с шестью кубиками пресса. Увидим ли мы больше тела в следующих фильмах?
Я намерен приложить максимум усилий к тому, чтобы убедить всех в том, что мое главное достоинство – не мое тело. Мне повезло с внешними данными. И я много работал, чтобы их усовершенствовать. Но я совсем не хочу быть кем-то, кто известен как актер с «телом». Я искренне убежден, что как актер я гораздо больше, чем все это. Все в работе над «О, Боже!» было новым для меня. Передо мной никогда не ставились подобные задачи. Режиссер сказал, что ему требуется, чтобы я был в фильме секс-символом. И для меня это было в новинку. Сценарий обязывал приобрести безупречную форму. Подобное оказывалось для фильма необходимым не впервые. И для малаяламских проектов, таких как «Герой» и «Леденец», и для тамильского «Демона» также надо было быть в очень хорошей форме. Просто в «О, Боже!» меня представили в образе секс-символа, и именно это стало темой для разговоров. А в целом, если какой-то иной персонаж, который я сыграю в будущем, будет означать формирование безупречной физической формы, я конечно это сделаю.
Так это был Ваш не первый опыт в создании шести кубиков пресса, расскажите, как Вы этого добиваетесь?
Я провожу много времени в спортзале. В течение шести месяцев я был на жесткой диете и усиленно тренировался. Было тяжело. Если ты делаешь что-то, что по итогам полугода приведет тебя к цели, очень важно оставаться сфокусированным. Подъем в 4.30 утра и два часа занятий на тренажерах, после чего вечером опять два часа занятий в зале, придерживаясь строгой диеты и питаясь лишь тем, что тебе полагается есть – и вот так все шесть месяцев, это трудно. Тебе необходимо быть целеустремленным, и нужно иметь вполне определенный настрой, чтобы быть способным достичь цели, и я был полон решимости. Впервые на меня были наложены подобные обязательства. Я не знаю, делал ли кто-то в Керале нечто подобное для фильма. У меня был тренер, диетолог, физиотерапевт – и все эти люди работали вместе со мной ради этой цели.
Говоря о Вашей роли и актерской игре в «О, Боже!», мы впервые видели Притхвираджа таким растрепанным, к тому же замкнутым человеком, но еще и креативным. Можно ли Вас в каком-то роде идентифицировать с этой ролью?
На самом деле это всего лишь роль. Часть этой роли это просто девичьи фантазии. Так что единственная часть роли, с которой меня можно отождествлять, это оригинальный Сурья, поскольку фантазии это только мечты. Тебе не надо вживаться в свой персонаж, снимаясь в «Dreamum wakepum». Надо всего лишь веселиться и прикалываться. Очевидно, что главный герой это другой парень – Сурья. И для того, чтобы сыграть его, я действительно много о нем думал. Несколько дней я провел с Дебу Барве, художником из Пуны. Это не значит, что я сделался художником за две недели, но просто я хотел понять, как эти люди управляются с мольбертом, красками и всем этим.
Ваши фанаты были разочарованы «О, Боже!», но в то же время количество ваших поклонниц женского пола росло не по дням, а по часам.
Я снимался в фильме не за тем, чтобы приобрести больше поклонников или растерять их. Я согласился работать в этом фильме потому, что считал его оригинальным. В моей карьере это не первый случай, когда фильм, который я считаю очень новым и оригинальным, не становится успешным. Так что все в порядке. Как я уже говорил, покуда я получаю удовольствие, снимаясь в фильме, все хорошо. А работой в «О, Боже!» я действительно наслаждался.
Что насчет Вашего переезда в Мумбай?
Речь не идет о переезде в Мумбай. Я просто до тошноты устал от гостиничных номеров. В прошлом году я так много времени находился в Мумбае, и слишком много в номерах отелей, что подумал, раз уж я планирую проводить столько времени в этом городе, было бы хорошо купить свое жилье и обрести дом. Это не означает, что я намерен поставить крест на всем здесь и переехать в Мумбай. Это значит лишь то, что мне требуется место, отличающееся от гостиницы, где я смогу жить, находясь в Мумбае.
Расскажите нам о своей работе в тамильском кинематографе. Что в настоящий момент на повестке дня?
Ничего! Работа на двух языках это максимум, с которым ты можешь справиться! Снимаясь в главной роли, ты не можешь работать одновременно в проектах на трех языках. Актер второго плана мог бы, поскольку он задействован в течение 10-15 дней. В качестве актера главной роли я работаю до 100 дней над каждым фильмом. Физически невозможно сниматься одновременно в трех фильмах на трех разных языках. Мне непросто ездить из Мумбая в Коччи и обратно все время.
В последнее время Вы рассматриваете возможность встать за камеру, что Вас вдохновило?
Это могло произойти еще пару лет назад. Но к счастью или к несчастью я был очень занят как актер. Поэтому заняться сейчас режиссурой с моей стороны будет очень эгоистично. Мне надо будет оставить актерство как минимум на 4-6 месяцев. И я не знаю, будет ли это честно по отношению ко всем тем, кто ждет, пока я освобожусь для работы в их фильмах. Встать за камеру всегда было моим заветным желанием в кино. И в кинобизнесе именно режиссура была моей первой мыслью. Однако судьба распорядилась так, что я оказался перед объективом, но актерская профессия – хороший способ научиться тому, как создается кино. Что касается этого искусства, то создание своего фильма – вершина творческого процесса. И я на самом деле хочу когда-нибудь приобрести этот опыт.
Каково было играть Джей Си Дэниела в «Кино»?
Замечательно. Это честь играть Джей Си Дэниела, отца-основателя малаяламского кинематографа. Без сомнений это было моим желанием, и судьбе было угодно, чтобы сэр Камал при написании сценария думал обо мне в роли Джей Си Дэниела. Для актера здесь целый спектр образов, поскольку я играл все, начиная с 25 лет и заканчивая 75 годами. Жизненный путь, который прошел этот человек, просто невероятный! Люди могут увидеть фильм и сказать, что в нем слишком много вымысла. Но правда в том, что все, что вы видите в фильме «Кино» на самом деле происходило в жизни этого человека – потрясающая история!
Вы постепенно пришли к тому, чтобы стать всеиндийским актером. Вы хотите, чтобы Вас знали как актера или как звезду?
Определенно как актера! Никто не становится звездой. Обычно все происходит так: актер настолько хорош, что постоянно находит отклик у людей, и так он становится любимцем. И этих фаворитов публики называют звездами. Никто не может просто появиться и сказать: «Я собираюсь стать звездой». Сначала ты можешь стать хорошим актером. И я все еще пытаюсь быть таковым…
Перевод Cranberry для форума indiatv.ru